[Staryi]

Так, решил пошалить.
Состояние духа в настоящий момент:
Для вас мужчины:-) Орфография без изменений


Слушай, у меня есть беспесды ахуенная идея! – муж пнул меня куда-то под жопу коленкой, и похотливо добавил: - Тебе понравицца, детка.
Детка.
Блять, тому, кто сказал, что бабам нравицца эта пиндосская привычка называть нас детками – надо гвоздь в голову вбить. Вы где этому научились, Антониобандеросы сраные?
Лично я за детку могу и ёбнуть. В гычу. За попытку сунуть язык в моё ухо, и сделать им «бе-бе-бе, я так тибя хачю» – тоже. И, сколько не говори, что это отвратительно и нихуя ни разу не иратично – реакции никакой.
- Сто раз говорила: не называй меня деткой! – я нахмурила брови, и скрипнула зубами. – И идея мне твоя похуй. Я спать хочу.
- Дура ты. – Обиделся муж. У нас сегодня вторая годовщина свадьбы. Я хочу разнообразия и куртуазности. Сегодня. Ночью. Прям щас. И у меня есть идея, что немаловажно.
Вторая годовщина свадьбы – это, конечно, пиздец какой праздник. Без куртуазности и идей ну никак нельзя.
- Сам мудак. В жопу всё равно не дам. Ни сегодня ночью. Ни прям щас. Ни завтра. Хуёвая идея, если что.
Муж оскорбился:
- В жопу?! Нужна мне твоя срака сто лет! Я ж тебе про разнообразие говорю. Давай поиграем?


открыть весь рассказ

Ахуеть. Геймер, бля. Поиграем. В два часа ночи.
- В дочки-матери? В доктора? В прятки? В «морской бой»?
Со мной сложно жыть. И ебацца. Потому в оконцовке муж от меня и съёбся. Я ж слОва в простоте не скажу. Я ж всё с подъебоном…
- В рифмы, бля! – не выдержал муж. Пакля!
- Хуякля. – На автомате отвечаю, и понимаю, что извиницца б надо… Годовщина свадьбы веть. Вторая. Это вам не в тапки срать. – Ну, давай поиграем, хуле там. Во что?
Муж расслабился. До пиздюлей сегодня разговор не дошёл. Уже хорошо.
- Хочу выебать школьницу!
Выпалил, и заткнулся.
Я подумала, что щас – самое время для того, чтоб многозначительно бзднуть, но не смогла как не пыталась.
Повисла благостная пауза.
- Еби, чотам… Я тебе потом в КПЗ буду сухарики и копчёные окорочка через адвоката передавать. Как порядочная.
Супруг в темноте поперхнулся:
- Ты ёбнулась? Я говорю, что хочу как будто бы выебать школьницу! А ей будеш ты.
Да гавно вопрос! Чо нам, кабанам? Нам што свиней резать, што ебацца – лиш бы кровища…В школьницу поиграть слабо во вторую годовщину супружества штоле? Как нехуй делать!
- Ладно, уговорил. Чо делать-то надо?
Самой уж интересно шопесдец.
Кстати, игра в школьницу – это ещё хуйня, я чесно говорю. У меня подруга есть, Маринка, так её муж долго на жопоеблю разводил, но развёл только на то, чтоб выебать её в анал сосиской. Ну, вот такая весёлая семья. Кагбутта вы прям никогда с сосиской не еблись… Пообещал он ей за это сто баксоф на тряпку какую-то, харкнул на сосиску, и давай ею фрикции разнообразные в Маринкиной жопе производить. И увлёкся. В общем, Маринка уже перецца от этого начала, глаза закатила, пятнами пошла, клитор налимонивает, и вдуг её муж говорит: «Упс!». Дефка оборачивается, а муш сидит, ржот как лось бамбейский, и сосисную жопку ей показывает. Марина дрочить перестала, и тихо спрашывает: «А где остальное?», а муш (кстати, ево фамилие – Петросян. Нихуя не вру) уссываецца, сукабля: «Где-где… В жопе!» И Марина потом полночи на толкане сидела, сосиску из себя выдавливала. Потом, кстати, пара развелась. И сто баксоф не помогли.
А тут фсего делов-то: в школьницу поиграть!
Ну, значит, Вова начал руководить:
- Типа так. Я это вижу вот как: ты, такая школьница, в коричневом платьице, в фартучке, с бантиком на башке, приходиш ко мне домой пересдавать математику. А я тебя ебу. Как идея?
- Да пиздец просто. У меня как рас тут дохуя школьных платьев висит в гардеробе. На любой вкус. А уж фартуков как у дурака фантиков. И бант, разумееца, есть. Парадно-выгребной. Идея, если ты не понял, какая-то хуёвая. Низачот, Вольдемар.
- Не ссы. Мамин халат спиздить можешь? Он у неё как раз говнянского цвета, в темноте за школьное платье прокатит. Фартук на кухне возьмём. Похуй, что на нём помидоры нарисованы. Главное – он белый. Бант похуй, и без банта сойдёт. И ещё дудка нужна.
Какая, бля, дудка? Дудка ему нахуя?
- Халат спизжу, нехуй делать. Фартук возьму. А дудка зачем?
- Дура. – В очередной раз унизил мой интеллект супруг. – в дудке вся сила. Это будет как бы горн. Пионерский. Сечёш? Это фетиш такой. И фаллический как бы символ.
Секу, конечно. Мог бы и не объяснять. В дудке – сила. Это ж все знают.
В темноте крадусь на кухню, снимаю с крючка фартук, как крыса Шушера тихо вползаю в спальню к родителям, и тырю мамин халат говняного цвета. Чтоб быть школьницей. Чтоб муж был щастлив. Чтоб пересдать ему математику. А разве ваша вторая годовщина свадьбы проходила как-то по-другому? Ну и мудаки.
В тёмной прихожей, натыкаясь сракой то на холодильник, то на вешалку, переодеваюсь в мамин халат, надеваю сверху фартук с помидорами, сую за щеку дудку, спизженную, стыдно сказать, у годовалого сына, и стучу в дверь нашей с мужем спальни:
- Тук-тук. Василиваныч, можно к вам?
- Это ты, Машенька? – отвечает из-за двери Вова-извращенец, - Входи, детка.
Я выплёвываю дудку, открываю дверь, и зло
Тук-тук. Василиваныч, к Вам можно?
- Кто там? Это ты, Машенька Петрова? Математику пришла пересдавать? Заходи.
Вхожу. Тихонько насвистываю на дуде 'Кукарачю'. Маршырую по-пианерски.
И ахуеваю.
В комнате горит ночник. За письменным столом сидит муж. Без трусов но в шляпе. Вернее, в бейсболке, в галстуке и в солнечных очках. И что-то увлеченно пишет.
Оборачивается, видит меня, и улыбаецца:

- Ну, что ж ты встала-то? Заходи, присаживайся. Можешь подудеть в дудку.
- Васильиваныч, а чой та вы голый сидите? - спрашиваю я, и, как положено школьнице, стыдливо отвожу глаза, и беспалева дрочу дудку.
- А это, Машенька, я трусы постирал. Жду, когда высохнут. Ты не стесняйся. Можешь тоже раздецца. Я и твои трусики постираю.
Вот пиздит, сволочь: Трусы он мне постирает, ога. Он и носки свои сроду никогда не стирал. Сука.
- Не: - блею афцой, - Я и так без трусиков: Я ж математику пришла пересдавать всё-таки.
Задираю мамин халат, и паказываю мужу песду. В подтверждение, значит. Быстро так показала, и обратно в халат спрятала.
За солнечными очками не видно выражения глаз Вовы, зато выражение хуя более чем заметно. Педофил, бля:
- Замечательно! - шепчет Вова, - Математика - это наше фсё. Сколько будет трижды три?
- Девять. - Отвечаю, и дрочу дудку.
- Маша! - Шёпотом кричит муж, и развязывает галстук. - ты гений! Это же твёрдая пятёрка беспесды! Теперь второй вопрос: ты хочешь потрогать мою писю, Маша?
- Очень! - с жаром отвечает Маша, и хватает Василиваныча за фалос, - Пися - это вот это, да?
- Да! Да! Да, бля! - орёт Вова, и обильно потеет. - Это пися! Такая вот, как ты видишь, писюкастая такая пися! Она тебе нравицца, Маша Петрова?
- До охуения. - отвечаю я, и понимаю, что меня разбирает дикий ржач. Но держусь.
- Тогда гладь её, Маша Петрова! То есть нафалос! Я ж так кончу. Снимай трусы, дура!
- Я без трусов, Василиваныч, - напоминаю я извру, - могу платье снять. Школьное.
Муж срывает с себя галстук, бейсболку и очки, и командует:
- Дай померить фартучек, Машабля!
Нет проблем. Это ж вторая годовщина нашей свадьбы, я ещё помню. Ну, скажите мне - кто из вас не ебался в тёщином фартуке во вторую годовщину свадьбы - и я скажу кто вы.
- Пожалуйста, Василиваныч, меряйте. - снимаю фартук, и отдаю Вове.
Тот трясущимися руками напяливает его на себя, снова надевает очки, отставляет ногу в сторону, и пафосно вопрошает:
- Ты девственна, Мария? Не касалась ли твоего девичьего тела мушская волосатая ручища? Не трогала ли ты чужые писи за батончег Гематогена, как путана?
Хрюкаю.
Давлюсь.
Отвечаю:
- Конечно, девственна, учитель математики Василиваныч. Я ж ещё совсем маленькая. Мне семь лет завтра будет.
Муж снимает очки, и смотрит на меня:
- Бля, ты специально, да? Какие семь лет? Ты ж в десятом классе, дура! Тьфу, теперь фалос упал. И всё из-за тебя.
Я задираю фартук с помидорами, смотрю как на глазах скукоживаецца Вовино барахло, и огрызаюсь:
- А хуле ты меня сам сбил с толку? 'Скока буит трижды три?' Какой, бля, десятый класс?!
Вова плюхаецца на стул, и злобно шепчет:
- А мне что, надо было тебя просить про интегралы рассказать?! Ты знаешь чо это такое?
- А нахуя они мне?! - тоже ору шёпотом, - мне они даже в институте нафалос не нужны! Ты ваще что собираешься делать? Меня ebay куртуазно, или алгебру преподавать в три часа ночи?!
- Я уже даже дрочить не собираюсь. Дура!
- Сам такой!
Я сдираю мамашин халат, и лезу под одеяло.
- Блять, с тобой даже поебацца нормально нельзя! - не успокаиваецца муж.
- Это нормально? - вопрошаю я из-под одеяла, и показываю ему фак, - Заставлять меня дудеть в дудку, и наряжацца в фалосню разную? 'Ты девственна, Мария? Ты хочеш потрогать маю писю?' Сам её трогай, хуедрыга! И спасибо, что тебе не приспичило выebay козлика!
- Пожалуйста!
- Ну и фсё!
- Ну и фсё!
Знатно поебались. Как и положено в годовщину-то. Свадьбы. Куртуазно и разнообразно.
В соседней комнате раздаёцца деццкий плач. Я реагирую первой:
- Чо стоишь столбом? Принеси ребёнку водички!
Вова, как был - в фартуке на голую жопу, с дудкой в руках и в солнечных очках, пулей вылетает в коридор.
: Сейчас сложно сказать, что подняло в тот недобрый час мою маму с постели: Может быть, плач внука, может, жажда или желание сходить поссать: Но, поверьте мне на слово, мама была абсолютно не готова к тому, что в темноте прихожей на неё налетит голый зять в кухонном фартуке, в солнечных очках и с дудкой в руке, уронит её на пол, и огуляет хуем по лбу:
- Славик! Славик! - истошно вопила моя поруганная маман, призывая папу на подмогу, - Помогите! Насилуют!
- Да кому ты нужна, ветош? - раздался в прихожей голос моего отца.
Голоса Вовы я почему-то не слышала. И мне стало страшно.
- Кто тут? Уберите член, мерзавец! Извращенец! Геятина мерская!
Мама жгла, беспесды.
- Отпустите мой фалос, мамаша: - наконец раздался голос Вовы, и в щель под закрытой дверью спальни пробилась полоска света. Вове наступил пиздец.

Мама визжала, и стыдила зятя за непристойное поведение, папа дико ржал, а Вова требовал отпустить его член.

Да вот фалос там было, ага. Если моей маме выпадает щастье дорвацца до чьего-то там хуя - это очень серьёзно. Вову я жалела всем сердцем, но помочь ему ничем не могла. Ещё мне не хватало получить от мамы песдюлей за сворованный халат, и извращённую половую жызнь. Так что мужа я постыдно бросила на произвол, зная точно, ЧЕМ он рискует. Естественно, такого малодушия и опёздальства Вова мне не простил, и за два месяца до третьей годовщины нашей свадьбы мы благополучно развелись.

Но вторую годовщину я не забуду никогда.

Я б и рада забыть, честное слово.

Но мама: Моя мама:


Каждый раз, когда я звоню ей, чтобы справицца о её здоровье, мама долго кашляет, стараясь вызвать сочувствие, и нагнетая обстановку, а в оконцовке всегда говорит:

- Сегодня, как ни странно, меня не пиздили по лицу мокрым хуем, и не выкололи глаз дудкой. Стало быть, жыва.

Я краснею, и вешаю трубку.

И машинально перевожу взгляд на стенку. Где на пластмассовом крючке висит белый кухонный фартук.

С помидорами.

Я ж пиздец какая сентиментальная...


Ваш девиз:
Чем бы мужчина не тешился, лишь бы не плакал!

----------

Вот такая проза жизни

[Скромняга]

Ой Старый, молодец ржал на всю контору и других повеселил!

[Myrka]

Супер! Посмеялась от души

[Иллюзия присутствия]

Просто плакала. Пришлось выбежать в коридор потому что слезы градом от смеха не могу коллегам показать над чем именно я ржала.

[Иллюзия присутствия]

Вообще то это из золотого фонда инета - произведения Раевской - замечательной писательницы. Я выложу еще её произведения но уже в юморе.
Чертенок, Кость, хорошо бы пост Старого тоже перенести в юмор. Если кого-то смущает мат - можно спрятать это все под спойлер.

[Иллюзия присутствия]

Осторожно мат:

«Это пиздец» – Подвела я итог пятнадцатиминутному и пристрастному изучению себя в зеркале, и, протяжно втянув весенне-аллергические сопли в голову, приготовилась заплакать.
«Дзынь-дзынь» — помешал моим планам телефонный звонок, и я подняла трубку.
— Это пиздец. – Продублировал мою мысль на том конце провода Ершовский голос.
Я вздохнула, и мы с трубкой немного помолчали.
— Ты тоже сегодня обнаружила фотоальбом пятнадцатилетней давности, и за каким-то хуем его полистала? – издалека и непонятно начала Юлька.
— Нет, — я попыталась понять, куда она клонит. – Я просто обнаружила в зеркале страшную бабу, и за каким-то хуем стала её разглядывать.
— Ты ещё крепкий старик, Розенбом! – Восхитилась, как я поняла, моей смелостью, Юлька. – В зеркала смотришь без страха и упрёка. И объективность ещё не растеряла. Так что ты там сегодня разглядела интересного?
— Гибрид панды, обезьяны-носача и шарпея. – Честно ответила я, и с усилием втянула в голову ещё одну порцию весенних соплей. – Во-о-от такие круги под глазами, и морщины аж на ушах.
— А где обезьяна-носач?
— Там же где и всегда. Только раньше был просто носач, а теперь животное.
— Нос у тебя будет всю жизнь расти. К полтиннику знаешь какой хобот вырастет? Как у Жерара Депардье. С таким шнобелем тебе две дороги: к пластическому хирургу, или к махровым лесбиянкам.
Я чуть было не спросила причём тут лесбиянки и мой большой нос, но потом, кажется, догадалась. И затосковала.
— А я, вот, фотки старые сегодня смотрела. – Юлька всхлипнула. – Те самые, где мы в девяносто пятом твои шестнадцать лет отмечаем. И знаешь, что я заметила?
— Что нам там по шестнадцать лет, и мы свежи как майские розы?

открыть весь рассказ

— Ты ёбнулась? – Ершова даже перестала всхлипывать. – У тебя с той днюхи ни одной фотки не осталось что ли? Какая блять свежесть с литра спирта на пятерых? И какие майские розы после пиздюлей твоей мамы? Я не о том. Я о волосах.
— О каких волосах?
— О густых волосах! – Взвизгнула Юлька. – У нас тогда ещё были волосы! У тебя, правда, хуёвые и жидкие, но зато много. А я так вообще Анжела Дэвис вылитая! Аж резинки рвались!
— Резинка у тебя порвалась двумя годами позже. – Уточнила я, вспомнив дату Юлькиных родов.
— Я про резинки для волос! – Перешла на ультразвук Ершова. – Они не выдерживали рвущейся наружу силы и густоты моих замечтательных волос! Они с треском рвались, и мои прекрасные густые волосы тяжёлыми волнами падали мне на плечи, и весенний ветер играл шёлковыми локонами…
— Ершова, — я перебила подругу, — ты чота путаешь. Не было у тебя никаких волн и локонов.
— Вот я тоже тогда так думала! – Закричала Юлька. – И только сейчас я поняла, что локоны у меня были!
— Ты тоже разглядывала себя в зеркало, мусорная куча? – Меня озарила догадка. – А мне затираешь про фотоальбомы!
— Зеркала – это зло. – Повинилась в содеянном Юлька. – А трельяжи – тройное зло. Я посмотрела на себя в формате Три Дэ, и обнаружила, что у меня под волосами просвечивает мяско!
— Какое мяско?!
— Розовое мяско! – Ершова завизжала. – Такое как у старых пуделей бывает за три дня до смерти! Три волосины, а под ними кожица! Ебучие зеркала!
— Ебучая перекись. – Уточнила я. – Сколько можно каждые три недели красить башку «Супер-Супрой»?
— Моя мама сорок лет красится «Супер-Супрой», а до сих пор не облысела! – Шла в атаку Юлька.
— Зато папа у тебя ничем не красился, а в тридцать лет облетел как одуванчик. Ершова, ты на маму не равняйся, у тебя папины гены. – Сказала я, подходя к зеркалу, и разглядывая свои волосы.
— Знать бы раньше… — Перестала кричать Юлька. – Глядишь, сберегла бы я свою гриву волнистую, и никогда не узнала бы, что у меня на голове есть розовое мяско…
Я молчала.
— Алло, ты где? – Заволновалась Юлька.
Я молчала. Потому что, не отрывая взгляда, смотрела в зеркало, которое с особым садизмом показывало мне розовую кожицу, просвечивающуюся сквозь мои не особо густые волосы.
— Ты увидела мяско. – Даже не спросила, а уточнила Ершова. – Такое старческое пуделиное мяско.
Я молча кивнула, а Ершова это волшебным образом увидела.
— И что будет дальше? – Через три минуты я нашла в себе силы задать вопрос.
— Ну, у меня есть три варианта: парик, бритьё налысо, и клиника Транс Хайер. – Ответила Ершова, и добавила: — А у тебя даже четыре. Потому что, когда у тебя вырастет хобот, лесбиянки и не заметят твоей плеши.
Я заухала как ночной неясыть, и с отвращением бросила телефонную трубку.

Три дня после этого я не отходила от зеркала, и пыталась замаскировать своё мяско различными замысловатыми причёсками. Мяско удачно маскировалось, но я-то знала, что это только начало, и через десять лет мне светит или парик или клиника Транс Хайер. Вариант с лесбиянками я отмела сразу.
На четвёртый день снова позвонила Ершова.
— Ненавижу тебя, лысая скотина. – Сказала я в трубку вместо приветствия. – Иди ты нахуй со своими плохими вестями. Что там опять?
— Всё! – Юлька даже не скрывала ликования в голосе. – Теперь всё!
— Ты побрилась налысо? – Я даже удивилась.
— Нет! – Крикнула Юлька, и счастливо засмеялась. – На ловца и зверь бежит, как говориться. У меня на работе бухгалтерша есть. Шариком зовут. Вернее, я вообще ниибу как её зовут. Шарик и Шарик. Ты в боулинг играла? Шары там видела? Вот вылитая наша бухгалтерша: круглая, лысая, и три дырищи на ебальнике: глаза и рот. Она вчера из отпуска вернулась – мы всей конторой охуели: волосищи до пояса!
— Пиздишь. – Не поверила я. – Даже для наращивания волос надо иметь свои три волосины. Стопудово парик.
— Ну, может, и не до пояса, — пошла на попятную Юлька. – Ну, может и хуйня в десять сантиметров, и мяско всё равно просвечивает, но ведь волосы хоть какие-то!
— Клиника Транс Хайер? – Предположила я.
— Хуй! – Юлька залилась счастливым смехом. – Лучше! Дёшево, сердито, но какой результат!
— На голову ей никто не срал, я надеюсь? – Вспомнила я старый анекдот про лысого милиционера.
— Не знаю, может, и срали. А может даже и в саму голову. Бухгалтер из неё как из меня японский сумоист. Но волосы у неё выросли не от этого.
Юлька замолчала.
— Ну?! – Я обозначила в своём голосе нетерпение.
Юлька выдержала эффектную паузу, и сказала:
— Шампунь для коней.
— Чего?! – Я поперхнулась. – Для кого?
— Для коней, моя плешивая подружка, для коней. Для лошадок. Для рысаков каурых. Для игогошек. Понимаешь? Идёшь в зоомагазин, покупаешь шампунь для коней, моешь им голову – и через неделю у тебя рвётся резинка!
— Оптимистично.
— Для волос резинка, дура. В общем, слушай и записывай. Тебе нужен лошадиный шампунь с дёгтем и коллагеном. Не ссы, как на идиотку на тебя никто не посмотрит. Щас все бабы Москвы ломанулись покупать этот шампунь, так что продавец в зоомагазине даже не удивится. А может, ещё чего полезного присоветует.
— Ершова. – После небольшой паузы ответила я. – Если ты мне сейчас изощрённо мстишь за то, что я про тебя рассказы в Интернет пишу – лучше признайся сразу. Пока я не купила лошадиный шампунь с коллагеном.
— Я тебе уже отомстила. – Беспечно отмахнулась Юлька. – Платье своё помнишь, зелёное?
— Моё счастливое платье?!
— Его больше нет. А вот нехуй потому что меня позорить. Но сейчас я тебя простила, и желаю только добра. Купи шампунь. Контрольный созвон через неделю.
Трубка запищала короткими гудками, а я, замаскировав свои залысины жидкой чёлочкой, и зафиксировав её лаком для волос «Тафт, ниибическая фиксация на три года», пошла в зоомагазин.

http://www.gramotey.com/?open_file=1269040069

[Иллюзия присутствия]

осторожно мат:

— Шампунь для коней есть? – Стараясь придать своему голосу твёрдость и безразличие, спросила я у продавщицы собачьего корма и кошачьих туалетов.
— Себе берёте? – Проницательно посмотрела на меня продавщица, и явно догадалась, что я не владею конюшней с арабскими скакунами.
— Ну-у-у… Как бы не совсем… Как бы просто так… — Я палилась, и тянула время.
— Значит, себе. – Продавщица внимательно посмотрела на мою причёску, и кажется, догадалась, для чего мне понадобилась чёлочка. – Вот с коллагеном, вот с дёгтем. Вам какой?
— И с тем, и с другим. По два флакона каждого. – Я поняла, что в данном случае с продавщицей надо быть откровенной как с адвокатом. – У меня плешки.
— Угу. - Зоопродавец склонилась над кассой, и застучала по клавишам. – А крем для копыт приобрести не желаете?
Я с горечью поняла, что зря открыла душу этой скотине. Она сейчас издевается.
— Заворачивайте вместе с мазью от лишаёв и таблетками от глистов. Нам, лысым людям, всё пригодится. – В эту фразу я вложила всю свою обиду.
Продавщица подняла на меня глаза, и захлопала ресницами:
— Просто девочки обычно берут с шампунем и крем для копыт. Говорят, от морщин помогает хорошо.
«Продавец тебе полезного присоветует…» — эхом всплыл в голосе Ершовский голос.
«Бери крем для копыт, мурло морщинистое!» — присоединился к Ершовскому голосу мой внутренний.
— Хочу крем! – Озвучила я вслух своё желание, и оно мгновенно осуществилось.


открыть весь рассказ

Памятуя о заслугах академика Павлова перед Родиной, я решила вначале опробовать шампунь для коней на своей собаке. К вечеру собака не облысела, не покрылась волдырями и не сдохла. И я продолжила экперимент уже с котом. Утром кот вышел на балкон, и пизданулся вниз с четвёртого этажа. Я никак не связала это с действием шампуня, потому что кот падал с балкона уже восемь раз, и ничего удивительного в его поведении не было. Пришла очередь мыться самой.
Шампунь неприятно пах, и плохо мылился. Поэтому я вылила на голову две пригоршни, и пятнадцать минут втирала полезное вещество в своё мяско. Для верности я ещё полчаса посидела в ванне в полиэтиленовой шапочке, чтобы дать шампуню напитать мою лысину активными веществами. То, что лысина ими напиталась уже до сблёва – я поняла по тому факту, что башка под шапочкой стала неимоверно чесаться.
«Это новые волосы пробивают себе дорогу» — с удовлетворением подумала я, и смыла шампунь.
Аккуратно обернув голову полотенцем, я достала крем для копыт, и намазала проблемные места на лице. То есть, всё ебло полностью. И стала ждать результатов.

Результаты появились за один день до контрольного созвона с Ершовой, и были неожиданными. То, что я поначалу приняла на новые и очень густые волосы на плешке – оказалось пикантной болячкой, которая к тому же чесалась как сука. Морщины тоже никуда не делись, зато, как и было обещано, новые волосы у меня действительно выросли.
На лице.
Трясущимися руками я трогала своё лицо, ощущая под пальцами шелковистую поросль.
Такая же поросль, но погуще, угнездилась в моём носу, и под ним. Так же у меня выросли бакенбарды и борода.
Перед глазами пробежали многочисленные кадры из пендосовских фильмов: герой падает на колени, простирает руки к небу, и громко кричит: «Но-о-о-о-оу-у-у-у-у-у-у-у-у-у!», а камера улетает на высоту стоэтажного дома, чтобы какбэ показать нам всю глубину страданий человека, оставшегося один на один со своим горем.
Очень захотелось уподобиться голливудским страдальцам, но я ограничилась звонком Ершовой.
— А-а-а-а-а-а-а-а! – Закричала я, услышав на том конце провода Юлькино «Аллё». - Чтоб тебе инвалиды в метро место уступали! Чтоб тебе всю жизнь на своём хлебокомбинате работать! Чтоб ты жила на одно пособие матери-одиночки!
— Ты не купила шампунь? – Спокойно спросила Юлька.
— Я купила всё, включая крем для копыт!
— И чо орёшь? – Ершова откровенно не понимала ширшины моего горя. – Волосы не выросли что ли?
— Выросли! Но не там!
— Подумаешь, — Ершова фыркнула. – Мотня «а-ля семидесятые» снова входит в моду.
— Да не на пизде выросло! – Я потихоньку справлялась со своими эмоциями. – У меня всё ебло заволосатилось! У меня усы! У меня борода! У меня вот такущие пучки из носа торчат!
— Эх нихуя себе! – Восхитилась Юлька. – Это тебе теперь даже красится не надо. Утром встала, по еблу расчёсочкой провела, усики подкрутила – и вперёд!
— Я тебе блять подкручу усики, карлик с алопецией! Я тебе по еблу проведу расчёсочкой, зоофилка! Я тебя кремом для копыт забью насмерть, булошница!
Я заплакала.
— Не реви. – Ершова виновато запыхтела. – Это у тебя побочный эффект. Это не навсегда. Ты просто передознулась. Сколько капель шампуня на литр воды ты разводила?
— Чего? – Я перестала плакать. – Какие капли на что?
— Я спрашиваю, как ты разводила этот шампунь?
Внутри меня что-то заклокотало:
— Разводила?! Разводила шампунь водой? А ты, скотина, мне хоть что-нибудь про воду говорила?
— А что, нет? – Прикинулась валенком Юлька. – Ой, как неудобно получилось.
— Неудобно тебе скоро будет на доске с колёсиками ездить, руками от асфальта отталкиваясь, как побирушка в метро. Я ж тебя пополам перекушу.
— Виновата. Виновата, каюсь. – Ершовой явно было стыдно. Что меня успокоило. Стало быть, она не мстит мне за рассказы в Интернете. – Ты только ничего не сбривай. И на улицу не выходи пока. А если выйдешь – не рассказывай никому, что это я тебе шампунь присоветовала. Я к тебе завтра приеду, привезу крем.
— Для копыт?! – Я взвыла.
— От волос на пизде. Но для твоего лица тоже сойдёт. Вы обе всё равно на старую помидорку похожи.

… Через неделю, когда с моей головы отвалилась последняя болячка, а с лица сошли страшные красные пятна, оставшиеся после эпиляции кремом для пизды, мой телефон пропел «Подруга подкину проблему, сука!», и я подняла трубку:
— Чего тебе?
— Ничего. – Обиделась Ершова. – Звоню узнать как там твоё лицо поживает.
— Вашими молитвами.
— Всё так хуёво? – Ершова поняла меня правильно.
— Было хуже.
— Ну тогда и не прибедняйся. – Ершова дала понять, что тема закрыта, и продолжила: — Как у тебя с зубами?
— Все двадцать восемь пока на месте.
— А какого они у тебя цвета?
— А какого они у меня цвета, если я курю по пачке «Русского Стиля» в день, и выпиваю по пять чашек кофе?!
— Фубля. И как ты с этим собираешься бороться?
— Ершова…
— Что Ершова? Ты не ори, ты только послушай. Есть у меня на работе одна баба. Зовут её Чёрный Клык. На самом деле, я ниибу как её зовут. Чёрный Клык и Чёрный Клык. Все зубы чёрные у неё были. И тут она приходит из отпуска – и мы всей конторой охуели: она лыбицца, и ажно глаза слепит от белизны! В общем, нам надо немедленно купить…

Я положила трубку, и выключила телефон.

© Мама Стифлера

Оффтоп

Север, я бы спрятала под спойлер но не нашла его..

http://www.gramotey.com/?open_file=1269040069

[Иллюзия присутствия]

Буржуазные предрассудки(осторожно, мат)

В солнечном парке, на скамейке под берёзами, парочка занималась сексом. Проходящие мамаши с колясками ускоряли шаг, пьющие пиво парни издалека одобрительно смеялись и снимали на телефон, вокруг скамейки ходили голуби и клевали хлебные крошки. Птички чирикали в шелестящей ветерком листве, поблизости не было ни ментов, ни старух, ни прочих уродов, так что секс прошёл без эксцессов.
Парень вытер хуй салфеткой и кинул её в урну, девушка застегнулась, оба закурили, мечтательно покачиваясь на скамейке в такт секс-нирване мыслей.
Неуверенной походкой к ним приблизился высокий юноша в очках и с ноутбуком подмышкой.
- Прошу прощения, конечно...ээ.. я... Меня зовут Роланд, я журналист, ну это неважно... в общем, я был невольным свидетелем вашей...эээ...вашего отдыха...
- Присаживайся, Роланд, - откликнулся парень, - меня Дима зовут. А это Лида. (девушка кивнула, равнодушно скользнув взглядом по фигуре гостя)
Юноша присел, неловко поджимая рукой ноутбук. Он помялся несколько секунд и начал:
- Я, знаете ли, статью пишу. Даже не статью, а эссе. На тему...ээ...комфортного сосуществования людей в социуме. Словом, исследование различных моделей поведения, границ дозволенного, свободы личности и всё такое...
- Вроде как про отличия между тварями дрожащими и теми, кто право имеет?
- Не совсем. Хотя...Вот, например, городской житель, интегрированный в инфраструктуру цивилизованного поселения, пользуется благами урбанизации, но также имеет некоторые общие обязанности. Скажем, он не должен ущемлять свободу и чувства других жителей города. Цивилизованный, я имею в виду.

открыть весь рассказ

- Цивилизация у каждого своя, Роланд, - наставительно сказал Дима, почёсывая яйца, - так как окружающий мир - это лишь картина перед глазами, а глаза у каждого свои. Цивилизация ведь тоже является частью окружающего мира? Поэтому цивилизация для слесаря дяди Васи - автобус до заводской проходной, шоссе к шести соткам за городом и непонятный айпод сына-школьника. Для черножопого дикаря - молочная река с кисельными берегами, где ходят добрые безоружные бараны, настолько устроившие свой быт в отличие от его засранного аула, что грех не постричь их и не притащить сюда весь свой дикий кишлак, попутно ненавидя и презирая местные порядки за толерантность и недостаточное мракобесие. Для злобной старухи - бессонная ночь, длинная улица, фонарь, освещающий надпись "Аптека", пенсия, скамейка у подъезда. Для жирного чиновника - возможность иметь особняк с трёхметровым забором, чёрный гелик, кучу льгот, высокую стабильную зарплату, при этом нихрена полезного не делать, а только получать взятки за то, что он не будет слишком сильно мешать кому-то работать. Для пубертатного мальчика - это компьютер, неистовая дрочка на прон, на халфлайф и на ламборгини галлардо, сиськи одноклассниц и дохуяскоростной лисапет или скутер. Как видишь, поведение, возможности и потребности - самые разные. Ну и какие у них у всех общие обязанности, Роланд?
- Да, сейчас, - юноша защёлкал клавишами в раскрытом ноутбуке, - я запишу. Так..."...объективное восприятие обществом своей среды обитания сводится на нет разнородностью субъектов общества и различной, зачастую диаметрально противоположной субъективностью их взглядов на одни и те же вещи, в силу чего является невозможным достижение общего консенсуса по причине его утопичности". - Но ведь есть же общие положения, всё-таки обусловленные совместным проживанием в социуме? Я имею в виду, не ущемлять права других людей...ну, не обворовывать, не избивать, не грабить...имущество не уничтожать...словом, чтобы без социопатии. Так?

- Формально так. А практически всё опять у каждого по-своему, - Дима обвёл рукой вокруг, - вот ты, Роланд, подошёл к нам, чтоб узнать, кто ж это такие охуевшие, которые средь бела дня прилюдно ебутся на скамейке, и что они себе там думают, и какую нишу в обществе занимают. Что, не так?
- Ну, в общем...да.
- Вот. А чем же мы охуевшие? Только не говори мне про нормы морали и всю эту хуйню, которая вообще непонятно что из себя представляет, вроде контрреволюции для профессора Преображенского. Ты про социопатию сам говорил, ну и вот: если кого-то избили, обворовали, ограбили и так далее, то имеется пострадавший и преступник, сделавший ему скверную хуйню. А мы с Лидой по взаимному согласию делаем друг дружке приятно. Где здесь преступник и жертва?
- Да, но не при всех же...Люди вокруг, опять же дети могут увидеть...
- Давай, продолжай! Дети могут увидеть, как дядя с тётей делают друг другу хорошо, никого не задевая и не используя противозаконных способов получения удовольствия. И это зрелище нанесёт детям вред. Какой?
- Ээээ...развратятся...ну...даже не знаю...
- Это как? Сразу развратятся, вот прям щас, и мутантами станут? Или когда вырастут, ебаться начнут? Ужас-то какой! Кстати, что такое разврат? Хотя похуй... Мы тут что, развратом занимались? Нормальный секс. Никаких золотых дождей, огурцов в жопу и копрофагии. Кстати, детям не запрещается смотреть психическую атаку на мозг в виде новостей и кровавых фильмов. Если на экране дядя тётю поцеловал и приласкал, поглаживая ей сиськи, то это разврат и детям смотреть нельзя, а если дядя тётю распилил бензопилой и расфасовал её сиськи по холодильнику, то смотрите на здоровье. Заебись? Ты своему сыну какую модель поведения порекомендовал бы - первую или вторую?
- Не поспоришь...
- Ессно. А теперь скажи, когда мы тут трахаемся и мне и девушке приятно, тут социопатия присутствует?
- Нее, вроде неет, просто прилюдность! Как-то не принято при всех...То есть социопатия заключается в выставлении напоказ...эээ..
- ...Получения взаимного удовольствия?- продолжил Дима, - Ок. А когда два чувака друг друга хуярят кулаками со всей дури по еблу, они социопаты?
- Пожалуй, да. Ведь вряд ли им нравится получать по морде, - Роланд потёр переносицу.
- А теперь сравни: чемпионат по боксу, транслируемый на весь мир, где разбивают ебальники и откусывают уши, почему-то никого не притесняет морально, а вот представь себе трансляцию половой ебли, где лишь сладострастные вздохи и взаимные нежные ласки и никакого мордобоя! Социопатия поощряется обществом, а проявление взаимной любви и природного влечения объявляется социопатией!
- Действительно...И что делать?
- Ну, лично мы с Лидой трахаемся безо всяких буржуазных предрассудков. Ты со своей девушкой этим занимаешься? – Дима бросил взгляд на часы.
- Не-а. Недавно вот расстались, - Роланд поскучнел.
- А как же ты...
- Ну, как...так вот пока...у меня в ноуте полтора гига, хентай там, «русская школьница», немцы... – Роланд смущённо улыбнулся.
- Бывает, - улыбнулся Дима. Ладно, мы пошли. Приятно было пообщаться.
Роланд остался на скамейке один. Взор его был задумчив, лицо напряжено, а рука машинально поглаживала глянцевую поверхность ноутбука. Птички чирикали, солнечные лучи пробивались сквозь листву, ветерок шелестел ничем и ни о чём.
Роланд затравленно огляделся, смущаясь и сердясь одновременно. «Да ебись оно всё конём» - подумал он, раскрыл в ноуте полуторагиговую папку и расстегнул ширинку. «Пошли вы все нахуй, социопаты ебучие, с вашими буржуазными предрассудками, - мысленно обратился Роланд к социуму, - Хуярьте себя хоть кулаками, хоть топорами, хоть атомными бомбами. Не вам меня морали учить, пафосное быдло».

© Шарманщик Труммемем
http://www.gramotey.com/?open_file=1269040069

[Иллюзия присутствия]

Другие произведения Лидии Раевской http://www.gramotey.com/?open_file=1...9#TOC_id990782

[Staryi]

Бабочки полёт, Тоже рассказ понравился, если не трудно, охотно бы прочитал другие произведения. Редко встретишь рассказ, когда мат не выливается в простую бессмысленную пошлость.
По переносу тоже не возражаю, тема не самая подходящая.